Изнуренная demoграфия

www.expert.ru

Демографическую ситуацию в любой стране в самом общем плане можно описать тремя показателями: уровнем смертности, уровнем рождаемости и ожидаемой продолжительностью жизни. Применительно к России это тот самый случай, когда сухие цифры говорят сами за себя. Например, в 1965 году средняя продолжительность жизни в Индии была в полтора раза ниже, чем в России (бывшей тогда в составе СССР), сегодня они одинаковые. Причем это касается средней продолжительности жизни. Однако мужчины в России живут меньше, чем, например, в Индии, в этом плане мы сравнялись с менее благополучным Пакистаном. И в целом разрыв между женщинами и мужчинами в России составляет 15 лет. Такого нет практически больше ни в одной стране мира — схожая картина, возможно, еще в некоторых постсоветских республиках.

Парадокс демографии
Конечно, низкий уровень рождаемости характерен и для стран Европы, но у них ниже и уровень смертности, а также больше средняя продолжительность жизни. В случае же с Россией можно говорить о демографическом парадоксе: рождаемость у нас — как в развитых государствах Европы, а смертность среди трудоспособных граждан — почти как в странах Африки. Отсюда и сокращение населения (чего пока нет в Европе, там возникновение этой проблемы прогнозируется лишь при жизни следующего поколения). С начала 1992−го до начала 2008 года в России было зарегистрировано смертей на 12 с лишним миллионов больше, чем рождений. Иммиграция из других республик бывшего СССР смогла компенсировать убыль населения лишь частично, в результате за этот период население РФ сократилось с 148,7 млн до 142 млн человек. По данным ООН, в период до 2030 года население России уменьшится до 124 млн, при этом увеличится доля пожилых людей. Если средний возраст россиянина в 2005 году составлял 37 лет, то к 2030 году он поднимется примерно до 44 лет, при этом доля жителей в возрасте 65 лет и старше увеличится с 14% приблизительно до 20%.

Но, сравнивая демографическую ситуацию в России и Европе, следует иметь в виду, что мы — крупнейшая по территории страна мира. Соотношение населения и занимаемой площади просто несопоставимо с европейскими параметрами. Естественно, что при таких демографических тенденциях возникает вопрос: как Россия сможет даже не развивать и осваивать, а хотя бы просто удерживать свои огромные территории? Особенно остро эта проблема стоит для Сибири. На всем пространстве от Урала до Тихого океана проживает менее 30 млн человек. Вроде бы не так мало, сравнимо с населением Канады (которая, в свою очередь, по территории равна Сибири). Но ведь и сибирское население сокращается и стареет, причем демографическая ситуация в СФО хуже, чем в России в целом. Например, средняя продолжительность жизни мужчин в России в 2005 году составила 59 лет, а в Сибири — только 56.

Такая констатация демографического положения в России и в Сибири в частности значима не сама по себе. Важны соответствующие выводы.

Сто лет перенапряжения
В начале ноября в Белокурихе (Алтайский край) состоялась международная конференция «Демографическая динамика в контексте социокультурных перемен». О том, что демографи­ческая проблема в современной России стоит очень остро, сказано и написано много, но эта тема актуальна и в Европе. Например, Германия имеет один из самых низких в мире показателей репродуктивности населения. Неудивительно поэтому, что немецкие ученые и политики охотно откликнулись на предложение провести в июле 2007 года первую международную конференцию «Сибирь-Германия: динамика демографических процессов». Она прошла в новосибирском Академгородке, с российской стороны организаторами выступили Фонд социопрогностических исследований «Тренды» (директор доктор философских наук Владимир Супрун) при участии администрации Новосибирской области, с немецкой стороны партнером Фонда «Тренды» выступал Совет по внешней политике Германии (во главе с Александром Раром).

В этом году фонд продолжил инициативу проведения международных конференций уже при поддержке администрации Алтайского края. В мае в Белокурихе прошла российско-германская конференция «Сибирь-Германия: реформы как модернизация», а рассмотрение проблем демографии получило продолжение в ходе упомянутого мероприятия в ноябре.

Оно носило междисциплинарный характер: участие принимали демографы, экономисты, философы, историки, медики и представители других научных специальностей. С одной стороны, это дает возможность взглянуть на проблемы демографии комплексно и многомерно, искать решения возникающих вопросов на стыке разных научных дисциплин (ведь сама демография имеет междисциплинарный характер). С другой стороны, это создает определенные трудности, так как экономисту и медику далеко не всегда просто найти общий язык в описании той или иной проблемы.

Возьмем такой актуальный вопрос, как высокая смертность населения в трудоспособном возрасте в современной России. Она аномально высокая, в этой связи иногда даже вводят термин «сверхсмертность». Конечно, это можно объяснить высоким уровнем потребления алкоголя и табака, наркоманией, большим количеством самоубийств, убийств, производственного и транспортного травматизма (опять же спровоцированным чрезмерным потреблением алкоголя), большим числом заболеваний, вызванных в том числе нездоровым образом жизни и так далее. Все абсолютно верно с медицинской точки зрения. Но это лишь первый уровень оценки. Научное и экспертное объяснение не может остановиться на этом. Оно должно ответить на вопрос: а почему такая ситуация сложилась, почему огромное количество людей в современной России ведут себя так, будто они утратили базовый инстинкт — инстинкт самосохранения? И в этом случае медицинский или экономический подход (объяснение ситуации, например, снижением качества медицинского обслуживания или уровня жизни) ничего не дает. На проблему стоит взглянуть более широко.

Владимир Супрун исходит из того, что корни нынешних демографических проблем нужно искать не столько в биологии или экономике, сколько в культуре. Но для этого необходимо взглянуть на демографическую динамику в контексте истории России последних ста лет.

ХХ век открывается Русско-японской войной, затем первая русская революция, столыпинская реформа, круто поменявшая привычные основы общинного быта, затем Первая мировая война, еще две революции и гражданская война, голод, эпидемии и разруха, коллективизация и форсированная индустриализация, репрессии конца 1930−х и, наконец, кровопролитная Великая Отечественная война. Когда она завершилась, на Западе СССР называли «страной вдов и сирот». Тем не менее Союз был втянут в экономически изнуряющую и порождающую постоянное психологическое напряжение холодную войну.

Удивительно, но в этих условиях наше государство сумело реализовать атомный проект, первым выйти в космос, добиться военного паритета с Западом. Это достигалось ценой невероятного напряжения. Мы знаем, что если живой организм подвергнуть чрезмерной нагрузке, то он испытает стресс, шок и может даже погибнуть. Однако как должен реагировать социальный организм на такие ситуации? Видимо, так же — стрессом, шоком, и хотя природа его иная, чем у биологического, механизм и последствия те же. К этому стоит добавить еще и культурный шок, пережитый российским обществом при распаде СССР, в результате слома одной социально-экономической системы и в целом системы ценностей и перехода к другой.

Владимир Супрун предлагает ввести понятие «популяционный стресс» — как итог всего столетнего перенапряжения целой страны. Термин «стресс» широко используется по отношению к индивиду, но его ведь можно расширить на все общество (популяцию). Причем в отличие от шока стресс может носить длительный характер.

Если подобным образом взглянуть на проблему депопуляции населения России, то стоит признать: мер, которые сегодня предлагаются для сокращения смертности и повышения рождаемости — улучшение системы здравоохранения, борьба с алкоголем, наркотиками и табаком, внедрение норм здорового образа жизни, стимулирование рождаемости — недостаточно. Хотя все это, конечно, обязательно нужно делать. Но, возможно, стоит подумать и о культурных механизмах смягчения пережитого страной «популяционного стресса». Существуют ли они? Какой-либо разработки этой проблемы еще не было.

Парадоксы трудовых ресурсов
Хотелось бы остановиться на теме, которая находится на стыке демографии, экономики и отчасти политики. Это демография и проблема трудовых ресурсов. С точки зрения губернатора Алтайского края Александра Карлина, возможным резервом трудовых ресурсов может быть сельское население. Если в целом по России в городах проживает 73%, а в сельской местности — 27%, то в Алтайском крае в сельской местности 47% от общего количества населения, при этом сегодня в аграрном секторе идет процесс внедрения новых, более эффективных технологий, которые позволяют высвобождать немалое количество рабочих рук. И уже сейчас там уровень безработицы значительно выше, чем в городе. Губернатор призвал обратить внимание на село как на потенциальный резерв для подготовки квалифицированной и образованной рабочей силы.

Представитель Алтайского края в Совете Федерации РФ Юрий Шамков отмечает, что сейчас, сталкиваясь с дефицитом рабочей силы, обычно панацею видят в использовании труда гастарбайтеров. Но если оставить в стороне широкий набор проблем, порождаемых массовым ввозом иностранной рабочей силы из стран Центральной Азии и Китая, то даже в чисто экономическом аспекте возможности использования труда гаст­арбайтеров ограничены. Это люди, имеющие очень низкую квалификацию и нередко даже не знающие русского языка. Их можно использовать в строительстве или системе ЖКХ, но практически невозможно в промышленности. Поэтому Юрий Шамков предлагает обратиться к другим потенциальным источникам квалифицированной рабочей силы. В современных условиях это реально может быть повышение эффективности ее использования, перераспределение имеющихся квалифицированных специалистов между сферами, секторами и отраслями экономики и мобилизация квалифицированных трудовых ресурсов из сельской местности. Причем не только в Алтайском крае с его высокой долей сельского населения.

Рождаемость у нас — как в развитых государствах Европы, а смертность среди трудоспособных граждан — почти как в странах Африки
Что же касается массовой миграции в нашу страну из Центральной Азии, Китая и ряда других стран, то она демографических и экономических проблем России не решит. В этом плане тем более удивительно недавнее предложение Федеральной миграционной службы — в 2009 году почти вдвое увеличить по сравнению с этим годом квоту на привлечение трудовых мигрантов в Россию. И это при том, что в условиях начавшегося экономического кризиса уже ввезенные трудовые мигранты могут остаться без работы и средств к существованию, что породит целый ряд острых проблем, например, рост этнической преступности.

Но это уже тема для совсем другого разговора — а именно: насколько рекомендации и советы экспертов и ученых востребованы у нас людьми, принимающими важные экономические, политические, властные решения.