Бизнес без посредников

www.rg.ru

Речь шла также и о создании окружных административных судов для чиновников, о тех переменах, которые произошли в структуре правительства, и о том, что даст россиянам вступление нашей страны во Всемирную торговую организацию.

Российская газета: Александр Николаевич, какую сумму надо иметь, чтобы открыть небольшую фирму или частное семейное предприятие? Говорят, в Америке для этого достаточно 1200 долларов.

Александр Шохин: Пока согласно экспертным оценкам в России издержки по открытию своего дела составляют 6-10 процентов от предполагаемого объема бизнеса. Впрочем, это только официальные платежи по регистрации фирмы, приобретению лицензий, сертификатов, получения права на аренду помещений. Но есть еще чиновники, от которых зависит ускорение всех этих процессов. Переход на уведомительный принцип регистрации малых предприятий, о котором говорится в новом указе президента "О неотложных мерах по ликвидации административных ограничений при осуществлении предпринимательской деятельности", безусловно, снизит административную "ренту".

РГ: Так можно будет уложиться в 1200 долларов?

Шохин: Пока нет. Сегодня основные расходы бизнес несет не на "отстегивание" проверяющим и не на "ускорение" процесса. Аренда помещений и подключение к электрическим сетям - вот что разоряет малые предприятия. Да и для крупных эти платежи зачастую непосильны. Например, плата за подключение, бывает, в разы превосходит объемы выручки малых предприятий, так что о прибыли и говорить не приходится. Кстати, в указе президента эта проблема учтена и уже есть поручение - разобраться с подключениями до октября этого года.

Что касается аренды помещений, то у малых компаний есть право "первой ночи" на льготное приобретение тех зданий и помещений, в которых они вели свой бизнес в течение трех лет. И у муниципалитетов появилось право решать, выставлять или нет такие помещения для продажи на аукционы. Надеюсь, что муниципалитеты воспользуются этим правом, особенно по отношению к социально значимым предприятиям, связанным с обслуживанием местного населения.

Принципиально облегчат жизнь малым предпринимателям и упрощение процедуры регистрации, и отказ от лицензирования, обязательной сертификации товаров и услуг, и переход на добровольное подтверждение стандарта качества. Вот когда все эти меры заработают, тогда мы и поговорим, насколько "подешевело" открытие бизнеса в России.

РГ: А почему сегодня такое большое внимание уделяют малому бизнесу? Он же не так устойчив, как крупные компании.

Шохин: Одна из ключевых проблем российской экономики - расхождение потребительского, инвестиционного спроса и предложения на рынке. Поэтому импорт так активно входит в нашу жизнь. По прогнозам правительства, к 2011 году импорт может превысить экспорт. Поэтому особые надежды сегодня возлагают на малый и средний бизнес. Эти предприятия лучше адаптируются к меняющимся условиям. И если барьеров при входе на рынок нет, малые и средние предприятия оперативно занимают те ниши, которые связаны с удовлетворением спроса. В тех странах, где доля малого бизнеса в ВВП выше половины, ежегодно открываются тысячи и тысячи малых предприятий. Да, при этом тысячи и тысячи банкротятся. Но общее их количество все равно остается. Главное, идет постоянное обновление.

Союз сапожников гарантирует

РГ: Но, согласитесь, есть опасность, что упрощенная регистрация компаний может спровоцировать появление огромного количества производителей товаров и услуг, небезопасных для потребителей. Какие рычаги влияния здесь можно использовать?

Шохин: Безусловно, в уведомительной регистрации есть плюсы и минусы. Как это происходит? Вы написали устав и послали его по почте куда следует, то есть уведомили власть, что создаете компанию. И при этом не даете никаких обязательств по соблюдению прав потребителей. Поэтому наряду с уведомительным порядком регистрации должны появиться и некие новые стандарты, при нарушении которых власть оперативно может лишить недобросовестные компании регистрации.

При разработке таких стандартов важно предусмотреть механизмы корпоративной ответственности, например, создание компенсационных фондов при гильдиях, отраслевых саморегулируемых организациях (СРО). И если малое предприятие нарушило права потребителя, то будет возможность возместить человеку издержки. Пока этого нет. Я уже два года ремонтирую свою дачу и в основном сталкиваюсь с малыми предпринимателями. Сроки срываются, качество ни к черту. Как я могу их сегодня приструнить? Могу уволить. Но на их место придут другие, с теми же проблемами. Могу припугнуть, допустим, налоговой проверкой. Кстати, последнее очень помогает. Но все это "ручной режим". И не каждому потребителю он доступен. Малые бизнесмены сами должны крутиться, беречь свой имидж и понимать: в случае чего ответят рублем.

РГ: Что же мешает бизнесу ввести механизмы корпоративной ответственности?

Шохин: Во-первых, нужны поправки в законодательство, чтобы передать саморегулируемым организациям эти функции.

Во-вторых, было бы неправильно, если государство начнет насильно загонять бизнес в объединения, гильдии и СРО. Должна просматриваться финансовая выгода присутствия в этих объединениях.

И здесь многое зависит от потребителей, от их "экономической грамотности". Если, к примеру, на дверях парикмахерской, стоматологической клиники или пирожника-сапожника нет сертификата о членстве в отраслевом союзе, то потребителя это должно насторожить. Человек должен понимать, что в случае предоставления некачественной услуги, товара, ему самому придется воевать с "бракоделами". И неизвестно, имеет ли предприниматель возможность компенсировать ущерб. То же самое и с добровольной сертификацией товаров и услуг. Малая компания вправе добровольно присоединиться к любому из существующих стандартов качества, например, по отсутствию генно-модифицированных организмов в продуктах питания. И представить на всеобщее обозрение этот стандарт, подкрепленный оценками соответствующих институтов стандартизации и сертификации.

Как только эти механизмы заработают и, главное, люди начнут ими пользоваться, малые предприниматели сами будут заинтересованы, чтобы вступить в союз и придерживаться стандартов качества.

РГ: И сколько, например, могут составить взносы предприятий в отраслевые компенсационные фонды и во что обойдется страхование ответственности бизнеса? Получается, плату за лицензирование отменили, а другие поборы ввели? Не приведет ли это к увеличению издержек?

Шохин: В некотором смысле это, действительно, дополнительное обложение малого предпринимательства, но оно добровольное. Тем более что сумма таких платежей должна быть сопоставима с теми конкурентными преимуществами, которые дает членство в саморегулируемой организации или договор страхования ответственности. Кроме того, страховой платеж, взнос в корпоративный компенсационный фонд - это все-таки не дополнительный налог и не административная "рента", а абсолютно рыночный механизм возвратного платежа. В случае возникновения проблемы выплата идет из компенсационного фонда или по страховой схеме.

РГ: Какую роль здесь может сыграть РСПП?

Шохин: Мы собираемся поощрять процесс создания отраслевых компенсационных фондов. Речь идет о том, чтобы в будущем РСПП был не только лоббистом каких-то бизнес-интересов, но и включился в установленную законом систему ответственности. Я вообще считаю, что отраслевым объединениям работодателей нужно придать статус саморегулируемых организаций. Тогда они будут не только подписывать коллективные договоры или региональные соглашения с социальными партнерами, профсоюзами и властями, но и в рамках полномочий саморегулируемых организаций создавать дисциплинарные комитеты, этические суды.

РСПП сейчас стоит перед выбором. Если мы хотим распространить на объединение работодателей ответственность саморегулируемых организаций, то, значит, должны ввести ответственность своих членов. Не все члены РСПП готовы к этому.

В одной лодке

РГ: Указ президента о предпринимательской деятельности предусматривает сокращение так называемых внепроцессуальных проверок малых предприятий, особенно со стороны правоохранительных органов. Понадобятся еще какие-то дополнительные рычаги воздействия, чтобы права бизнеса не нарушались?

Шохин: Главное, чтобы не увеличилось число возбужденных уголовных дел и не возросло давление на малый бизнес непосредственно на процессуальном поле со стороны органов МВД. Хотя роль прокуратуры, несомненно, повышается, усложняется технология проверок. Они уходят от муниципальных чиновников, так как санкцию на проверки дает прокурор субъекта Федерации. В этом плане хорошо бы аналогичный принцип перенести в целом на судебную систему России. В свое время Верховный суд выступал с инициативой, чтобы рассмотрение исков на действие региональной и муниципальной власти автоматом уходило на более высокий уровень - в так называемые административные окружные суды.

Кстати, раскрою секрет. РСПП, "ОПОРА России" и "Деловая Россия" с участием представителей правоохранительных и судебных органов намерены подумать о создании "антирейдерских структур", которые бы рассматривали вопросы не только связанные с "наездами" одних бизнесменов на других, но и с государственным "захватом". Сегодня именно в регионах власть зачастую прибирает к рукам успешный бизнес, подтягивая его к своим "проверенным" компаниям. Там, где есть родственники, друзья родственников или родственники друзей. Я недавно говорил с министром внутренних дел Рашидом Нургалиевым о том, как нам организовать такую работу в регионах. Потенциал для проверок у местных правоохранительных органов - огромный. Теперь этот заряд энергии надо перевести в другое русло. Договорились провести совещание.

РГ: Известно, что малый и средний бизнес также стонут от безумной бухгалтерской отчетности.

Шохин: Я считаю, что надо перейти на патентную систему и отказаться от кассовых аппаратов для тех малых предприятий, которые платят налог на вмененный доход. Если есть патент, нет претензий по налогам, то в чем тогда смысл кассового аппарата? Мы сегодня видим на рынках груды кассовых чеков, которые некому контролировать.

Вообще, упрощение бухгалтерской отчетности - это тоже механизм облегчения бремени затрат на ведение бизнеса. Если для крупной компании порой затратно содержать бухгалтерские, финансовую службы, то для малых предприятий - просто разорительно. Поэтому сведение отчетности до одной странички, что уже давно обещает и минфин, и Федеральная налоговая служба, тоже в сфере внимания РСПП.

РГ: К 2020 году наша экономика должна стать инновационной. С помощью каких льгот государство может вовлечь в нее малые предприятия?

Шохин: Сегодня в России две трети малых предприятий заняты в торговле и сфере услуг, а не на производстве и в инновационной деятельности. Это говорит о том, как тяжело в этих сферах экономики заниматься малым бизнесом. Сейчас государство разрабатывает меры, которые связаны с поощрением инновационной деятельности, например, с передачей прав на интеллектуальную собственность разработчикам. Косвенно это и есть меры по стимулированию инновационного бизнеса, в котором должны концентрироваться именно малые фирмы. Инновационные предприятия по определению не могут быть крупными, ведь они возникают вокруг одного продукта интеллектуальной собственности и доводят его до внедрения. Но тут есть еще над чем подумать, чтобы привлечь малый бизнес в инновационный сектор.

РГ: А вы можете привести успешные примеры взаимодействия крупного и малого бизнеса?

Шохин: В производственной сфере их не так много, но они есть. Например, КамАЗ, который на своих площадях разместил несколько технопарков для малых предприятий. В автопроме это сотрудничество развито, пожалуй, лучше всего. Но в основном малый бизнес сюда привлекает дюжина крупнейших мировых автопроизводителей, которая заключила соглашения о промышленной сборке иномарок в России и сегодня начинает отстраивать систему по поставкам комплектующих деталей. Думаю, на этом примере и у нас может вырасти своя технология взаимодействия малых и крупных фирм.

Государство вполне могло бы включить в условия торгов по госзакупкам обязательное участие малого бизнеса. Есть и другой путь - для крупной компании - победителя тендера предусмотреть определенную долю участия малых компаний на субконтракте.

Правительство в новом формате

РГ: При минэкономразвития создается новое суперведомство, которое займется всеми земельными и имущественными вопросами. Оно объединит функции бывшего Росимущества, Российского фонда федерального имущества, Роскартографии, Росрегистрации и Роскадастра. Как бизнес отнесся к созданию такого мощного "единого окна"?

Шохин: Я небольшой сторонник того, чтобы увлекаться структурным перекраиванием. Даже если меняется только название ведомства, а все функции остаются, оно все равно по закону сначала ликвидируется, а затем создается вновь. А это очень длительная и громоздкая процедура. На днях я разговаривал с Татьяной Нестеренко, бывшим руководителем Федерального казначейства, которая с 2004 года, с начала административной реформы, вела все счета ликвидируемых ведомств. Вы думаете, этот процесс завершился? Нет. До сих пор несколько десятков унитарных предприятий "висят в воздухе". Понимаете, каждая реорганизация связана с элементом неопределенности, на какое-то время эффективность органов власти снижается. Бизнесу это создает определенные проблемы.

Однако идея объединить имущественный блок, чтобы он не был рассредоточен по пяти ведомствам, на мой взгляд, разумна. Но может, надо было просто воссоздать минимущество, которое существовало в России до административной реформы. И переподчинить ему все агентства.

Впрочем, меня больше беспокоит другое - расширение присутствия государства в экономике через госкорпорации. Хотя, предполагаю, что скоро и здесь произойдут перемены, связанные если не с уменьшением прямого присутствия госчиновников, то с трансформацией госкорпораций в открытые акционерные общества. Госкорпорациям придется задуматься о перспективах своего развития, о привлечении стратегических партнеров. А им гораздо легче и перспективнее "заходить" в открытые акционерные общества. Кроме того, если будет реализована идея Дмитрия Медведева заменить чиновников - "полпредов" государства в госкорпорациях - на независимых профессиональных директоров, это очень позитивно отразится на управлении компаниями. Они по контракту будут реализовывать интересы государства и получать ровно столько денег, на сколько эффективно выполняют свои обязанности.

РГ: В чем, на ваш взгляд, смысл "вливания" в министерство промышленности "торгового блока". Не потеряется ли среди самолетов и станков, например, продовольственная торговля?

Шохин: Появление нового министерства является калькой европейских моделей. В большинстве стран отсутствуют министерства экономики, зато есть министерства промышленности и торговли. В 1998 году в России оно тоже существовало.

Сейчас речь идет о перемещении нескольких департаментов из минэкономразвития в минпром-торговли и о создании достаточно автономной структуры. Главное, чтобы не началась кадровая борьба за функции в рамках разделения министерств - кто, чем и где будет заниматься. Что касается продовольственной торговли, то у нас создана комиссия по агропромышленному комплексу, которую возглавил первый вице-премьер Виктор Зубков. Так что торговля продовольствием без присмотра не останется.

РГ: Как, на ваш взгляд, будет все-таки создано специализированное агентство по укреплению инвестиционного имиджа России, идею которого продвигало мин-экономразвития?

Шохин: Эта довольно перспективная идея умерла. Однако ее еще можно реанимировать на принципах частно-государственного партнерства. Например, создать в правительстве Попечительский совет во главе с премьером, куда войдут ключевые министры и крупнейшие компании, заинтересованные в продвижении своих интересов за рубежом, а, значит, и делового имиджа страны. Получилась бы негосударственная структура с достаточно высоким статусом. В этот совет могли бы также войти представители РСПП и Банка развития.

РГ: Наш читатель, инженер из Калуги Егор Ершов спрашивает, почему бизнес не торопится заключать с государством концессионные договора. Закон о концессионных соглашениях вступил в силу два года назад, но так и не заработал.

Шохин: Оказалось, что типовые концессионные соглашения требуют серьезной адаптации к каждой отрасли. К примеру, под концессионный проект строительства скоростного диаметра под Петербургом пришлось переписывать всю законодательную нормативную базу. Кроме того, концессионным договорам нужна гибкость, которая позволит государству участвовать не только деньгами из Инвестфонда, но и гарантиями.

Частные компании в концессии не торопятся еще и потому, что горизонт действия таких соглашений ограничивается 15-20 годами, а не 30-40. Предпринимателям также надо предоставить возможность параллельно с концессионными реализовывать и коммерческие проекты на "отведенных территориях", например, придорожный бизнес при строительстве новой автотрассы. Сейчас обсуждаются поправки в закон, надеюсь, мнение бизнес-сообщества будет учтено. На мой взгляд, государственная инвестиционная политика на основе концессий - самая перспективная, особенно это касается инфраструктурных проектов, дорожного строительства, ЖКХ. И ее надо развивать.

Торговля без границ

РГ: В Женеве начались очередные консультации по присоединению России к ВТО. Российские переговорщики не раз заявляли, что мы можем стать членом этой международной организации к концу 2007 года. Для бизнеса важно, чтобы эти сроки были соблюдены?

Шохин: Это важно не только для бизнеса, но и для всех россиян. Чем активнее мы будем торговать с другими странами, тем больше товаров станет на прилавках, повысится конкуренция среди производителей, тем легче будет предотвращать резкие скачки цен.

Кроме того, у нас действительно есть причины, которые подталкивают завершить переговорный процесс как можно скорее. Во-первых, мы уже практически открылись перед ВТО - у нас снижены ввозные пошлины, а российское законодательство адаптировано к условиям этой организации. И, честно говоря, обидно выполнять все требования и не быть членом ВТО.

Во-вторых, сейчас очень важные процессы происходят внутри самой ВТО: идет речь о завершении так называемого Дохийского раунда, в рамках которого обсуждается вопрос равного доступа на рынки сельскохозяйственной продукции и отмены государственных субсидий аграриям. Это очень сложный и спорный вопрос, но, судя по всему, страны "большой восьмерки" настроены все-таки довести его до логического конца. Но, как только будет завершен Дохийский раунд, начнется новый этап. И Россия, конечно же, должна участвовать в формировании правил международной продовольственной торговли и международных инвестиций. Если требования сформулируют без нас, то нашей стране потом скажут: возникли новые обстоятельства, давайте начинать переговоры о присоединении сначала.

Наконец, напомню, в формате ВТО мы ведем двусторонние переговоры по доступу на рынки с каждой из стран-участниц организации. Они проходят в закрытом режиме: все вопросы решаются за счет уступок одной страны другой и все прочие участники ВТО с их итогами незнакомы. Но чем дольше мы не вступаем, тем больше вероятность утечки информации. И тем больше опасность, что появятся желающие "вытащить" закрытые конверты с уже согласованными условиями и начать переговоры по новой.

Классический пример - Европейский союз. В рамках обсуждения двустороннего соглашения Россия - ЕС была достигнута договоренность, что такие проблемы, как равенство тарифов на железнодорожные перевозки, свободные пролеты над Сибирью, пока остаются за кадром. Мы их не трогаем до вступления России в ВТО. А соглашение Россия-ЕС будет строиться по принципу "ВТО плюс", то есть оно станет более продвинутым с точки зрения принципов свободной торговли. Но у европейских коллег периодически возникает желание "вытащить" эти темы. А поскольку переговоры с ЕС более открытые, то это может сыграть негативную роль и в выстраивании отношений с другими странами. Так что любое затягивание, на мой взгляд, является для нас нежелательным. Сейчас баланс взаимных уступок, переходных периодов, преференций соблюден, и добиться вступления в ВТО было бы желательно именно на этих условиях.

РГ: Но, например, Грузия отозвала свою подпись под двусторонним протоколом и фактически блокирует наше вступление в ВТО. Как мы сможем решить эту проблему?

Шохин: Иногда возникает такое ощущение, что претензии со стороны Грузии, Камбоджи, некоторых арабских стран возникают для того, чтобы свое лицо могли сохранить США. На словах они всячески поддерживают наше присоединение. И мы прекрасно понимаем, что американцам ничего не стоит переломить ситуацию. Но этого почему-то не происходит.

Впрочем, если у нас останутся незавершенными переговоры только с Грузией, то можно вспомнить, что есть и так называемые правила неконсенсусного присоединения к ВТО. В свое время ими воспользовался Израиль, когда его вступление блокировал арабский мир. После нескольких голосований решение было принято большинством голосов членов ВТО. Но мне кажется, что Россия - великая страна, и нам не следует идти таким путем. Правильно было бы все-таки присоединиться на общих правилах.

РГ: А для бизнеса существенна отмена поправки Джексона-Вэника, которая по некоторым позициям ограничивает торговлю между США и Россией? Не так давно посол США в России Уильям Бернс заявил, что она может быть отменена, как только наша страна станет членом ВТО.

Шохин: Насколько я понимаю, как только мы становимся членом ВТО, поправка Джексона-Вэника, которая была введена во времена "холодной войны", должна отмениться автоматически. Но даже если этого не случится, она становится проблемой американских экспортеров, то есть будет препятствовать их вхождению на наш рынок. И тогда компании из США окажутся в худших условиях, чем представители других стран-членов ВТО.

Теоретически поправку Джексона-Вэника можно было бы отменить и до нашего вступления. Но представители США, когда затрагивается эта проблема, обычно ссылаются на конгресс, администрацию президента, говорят, что у них предвыборная ситуация и вообще не самый лучший период для постановки вопроса. Когда мы вступим в ВТО, все эти препятствия уйдут. Но проталкивать отмену поправки Джексона-Вэника в США у нас нужды не будет, там без нас лоббисты найдутся.