Россия без «ЕЭС»

Дореформенная энергетика представляла собой 72 региональные вертикально интегрированные энергокомпании и несколько отдельных электростанций. В региональных «АО­энерго» на одном балансе были перемешаны производство электроэнергии, реализация и сбыт по региональным сетям мелким потребителям — населению и ЖКХ, а также сервис и ремонт энергетических мощностей. Наиболее энергоемкие предприятия покупали электроэнергию с оптового рынка, где тарифы устанавливала Федеральная энергетическая комиссия (ФЭК). Все отдельные станции и практически все региональные «АО­энерго» находились под контролем государственного холдинга РАО «ЕЭС России». Исключение составили только «Иркутск­энерго», «Новосибирскэнерго», «Татэнерго» и «Башкирэнерго», которые региональные власти продали в частные руки задолго до тотального реформирования отрасли. Тарифы «АО­энерго» формировали по принципу «затраты плюс фиксированная норма рентабельности», защищая потом свои расходы на региональных энергетических комиссиях. Экономики в такой схеме ценообразования было мало, потому что затраты энергетиков, в которых было перемешано все подряд, оставались непрозрачными даже для регуляторов. При этом у самих регуляторов, тесно связанных с региональными или федеральными властями, основной целью было сдерживание тарифов ради дотирования социально значимых предприятий и населения.

Впервые разговоры о реформировании электроэнергетики начались еще в конце прошлого века, когда правительство «молодых реформаторов» пролоббировало указ Бориса Ельцина о реструктуризации естественных монополий — электроэнергетической и газовой отраслей, ЖКХ и железнодорожного транспорта. В большинстве направлений среда оказалась слишком непробиваемой для реформ, и начинания, по большому счету, заглохли. Однако в энергетике Анатолий Чубайс взялся за воз лично, и в 2000 году махина сдвинулась с места. Именно тогда идеологу реформ Анатолию Чубайсу удалось убедить всех в том, что без изменений на отрасли можно будет поставить крест. И «крест», на котором линия падения производ­ства электроэнергии угрожающе расходилась с линией роста потребления, тут же демон­стрировали населению в СМИ и высокопоставленной публике на всевозможных конгрессах и совещаниях. Реформаторы доказывали, что без приватизации и введения конкурентного рынка электроэнергии обновление основных фондов в отрасли невозможно и в ближайшем будущем Россию ожидает энергетический коллапс. Правда, вариант Чубайса, предусматривающий приватизацию энергетики и деление энергокомпаний по разным видам бизнеса, был встречен в штыки регионами, интересы которых представляла Комиссия по реформированию электроэнергетики во главе с губернатором Томской области Виктором Крессом. Комиссия собрала 13 различных концепций, большинство из которых предполагали сохранение региональных вертикально интегрированных компаний. В частности, противники реформы по Чубайсу напоминали неудачный проект запуска конкурентного рынка электроэнергии в Калифорнии, где частные генерирующие компании сократили поставку на рынок мощностей и тем самым взвинтили стоимость электроэнергии в несколько раз (в России примером подобного взвинчивания цен может служить политика вертикально интегрированных нефтяных компаний, которые в пиковые по спросу периоды одновременно ставят на ремонт свои нефтеперегонные заводы, тем самым повышая цену на бензин). Но Чубайс не был бы Чубайсом, если бы не переиграл регионалов. В июле 2001 года было принято 526 постановление «О реформировании электроэнергетики Российской Федерации», которое было основано на варианте, разработанном РАО «ЕЭС» и Минэкономразвития. Поначалу реформаторы думали, что управятся с перекроем энергетики за четыре года, и в 2005 году РАО «ЕЭС» уже прекратит существование. Однако в реальности реструктуризация отрасли затянулась и фактически стартовала только в 2003 году, когда в рамках «Концепции стратегии РАО «ЕЭС» на 2005 — 2008 годы «АО­энерго» начали делить по видам деятельности.

Логика реформы была проста: в стране растет энергопотребление, а значит, надо строить новые электростанции. На это нужны деньги, которые решили найти у частных инвесторов. Весь сектор был поделен на генерирующие, сетевые и сбытовые компании. Тепловую генерацию и сбыты стали продавать частникам, а сети и гидрогенерация остались у государства. Наряду с этим система государственных тарифов отменялась, и вместо нее постепенно вводился свободный рынок. Восемь долгих лет шла подготовительная, то тщательно конспирируемая, то почти публичная дискуссия по согласованию интересов, пока наконец не определился состав финального турнира. Оценить накал этой борьбы можно хотя бы по тому факту, сколько времени на это потребовалось Чубайсу при всей его пробивной способности. Ставки в какой­то момент оказались настолько высоки, что из списка участников гонки за энергоактивами были почти полностью изжиты спекулянты, рассчитывавшие сыграть на недооцененности этих активов и заработать на их быстрой перепродаже. Почти все крупнейшие покупатели оказались инвесторами стратегическими или, по меньшей мере, долгосрочными. В результате в их руки ушли генерирующие компании, распределенные на четырнадцать территориальных (ТГК), занимающихся, в основном, выработкой тепла в региональном масштабе и шесть оптовых (ОГК), поставляющих электричество на всероссийский рынок. Практически все эти компании уже проданы. Так, ОГК­2 досталась Газпрому, а ОГК­3 — «Норильскому Никелю». Получили доступ на российский энергорынок и иностранные инвесторы, в частности, немецкий газовый концерн E.On, которому было продано 69,3 % акций ОГК­4. Помимо генерирующих предприятий, частники завладели практически всеми сбытовыми мощностями энергохолдинга. В целом же инвесторы уже принесли в копилку РАО около триллиона рублей, а до 2012 г. инвестпрограмма отрасли и вовсе составит 4,3 трлн рублей, на которые должны быть построены 43 тыс. МВт мощностей. Впрочем, государство, несмотря на реорганизацию, оставит под своим контролем немалую часть энергоактивов. В первую очередь, казенными останутся системный оператор, а также федеральная сетевая компания. Наконец, госструктуры будут в обозримом будущем распоряжаться и львиной долей генерации в виде гидроэлектростанций. Управлять ими будет госкомпания «РусГидро» (бывшая ГидроОГК). Наконец, есть еще и атомная энергетика, к РАО «ЕЭС» никогда не относившаяся.

Энергетическая реформа Чубайса до сих пор вызывает бурю протестов и споров. «Метод, которым Чубайс получил свой триллион, очень интересен, — говорит в журнале «Коммерсантъ­Власть» Виктор Кудрявый, бывший заместитель министра энергетики РФ. — Он распродал основные фонды энергетики на порядок дешевле реальной стоимости. Это все равно что ради ремонта квартиры продать саму квартиру, оставив себе только туалет. То, что сделали с энергосистемой, реформой могут называть либо дебилы, либо лохи». Чубайса критиковали как чиновники в правительстве и депутаты в Государственной Думе, так и простые люди на улицах. Особенно последовательной и резкой была критика бывшего советника президента Андрея Илларионова, до сих пор не отступившего от своего негативного мнения о процессе приватизации отрасли. На другой стороне баррикад наряду с главным идеологом реформы Чубайсом были тогдашний министр Минпромэнерго Виктор Христенко и экс­глава МЭРТа Герман Греф. Именно им удалось, в конце концов, добиться принятия жизненно важных для реформирования отрасли законов, в том числе о поэтапной либерализации рынка электроэнергии.

Впрочем, победные реляции об успешном завершении реформы энергетики уже сейчас сопровождаются прогнозами роста тарифов как на тепло, так и на электроэнергию. «Но реформа электроэнергетики затевалась в первую очередь ради того, чтобы провести реновацию мощностей — но не за счет тарифа, а за счет частных инвесторов, — пишет в журнале «Эксперт» генеральный директор Института проблем естественных монополий Юрий Саакян. — Если так, то почему со следующего года, то есть по окончании реформы, принято решение о резком пересмотре тарифной политики и росте тарифов на 23 — 25 % в год? Реформа РАО стала причиной негативных тенденций в отрасли не только косвенно, но и напрямую. Так, по оценкам тарифного регулятора, только в результате дробления РАО на отдельные компании тариф на электроэнергию с начала реформы вырос на 50 %, так как произошел резкий рост административно­управленческого аппарата, по имеющимся оценкам, до десяти раз, и, как следствие, он спровоцировал значительный рост организационных издержек».